Слава кпсс арт: Слава КПСС Albums: songs, discography, biography, and listening guide

Знакомимся ближе: основатель соц-арта и художник слова Эрик Булатов

Как иллюстратор детских книг стал легендой мирового постмодерна.

Эрик Булатов родился в 1933 году в Свердловске (ныне – Екатеринбург). Тогда его звали, конечно же, не Эриком, а Эрнстом. Его мать была полячкой, отец – образцовым советским гражданином, военным и партийным работником. Он умер на войне, когда Эрику было восемь, но успел предречь сыну судьбу художника.

В 1958 году Эрик Булатов окончил московский Художественный институт имени Сурикова и устроился в московское издательство детской литературы «Детгиз». Работе в нём он посвятил почти 30 лет, иллюстрируя книги почти до распада Советского союза.

Эрик Булатов. Источник: Instagram: @popoffart

Работа в издательстве обеспечивала Эрику Булатову стабильный заработок и, что важнее, – защиту от обвинений в тунеядстве. С 1961 года в СССР действовал закон, по которому любой гражданин, который не занимался общественно значимым трудом, мог быть наказан. В разное время «тунеядцами» нарекли таких именитых фигур эпохи, как Владимир Войнович и Иосиф Бродский: оба были фактически высланы из страны, Бродский – без права на возвращение. На Родине этих гениев законы презирали всякое проявление гениальности, преследовали вольных художников, писателей и поэтов, зато уважали добросовестных работников.

Эрик Булатов мог провести всю жизнь за рисованием детских картинок, однако судьба распорядилась по-другому. Она отправила художника за границу, где он смог добиться того, о чём нельзя было даже помыслить в России – крупных продаж собственных картин, персональных выставок и свободы самовыражения.

Москва — Цюрих: первая персональная выставка

Первая персональная экспозиция Эрика Булатова открылась в 1988 году в швейцарском Цюрихе. В то время Москва только ступила на путь перестройки и ещё не была готова к культурным подвигам такого масштаба. Впрочем, как и Цюрих, – выставку удалось открыть только благодаря швейцарским коллекционерам, которые объединились, чтобы показать работы Булатова соотечественникам. К тому времени художнику было уже 55 лет, и на Родине о нём ничего не знали. По некоторым подсчётам, в публичных и частных швейцарских коллекциях до сих пор находится больше работ Эрика Булатова, чем на всей территории бывшего Советского союза.

Картины художника действительно не были востребованы в России, пока он был молод. Эрика Булатова не пригласили ни на одну крупную советскую выставку – к концу 80-х годов в его послужном списке была только пара экспозиций-однодневок в Москве. В квартирниках он не участвовал принципиально – считал их бессмысленными и ненужными. Большинство картин Булатова уходило за границу, не задерживаясь в его мастерской. Он был рад избавиться от крупных холстов, которые занимали много места и пылились.

«Разрез», 1965-1966. Источник: официальный сайт Третьяковской галереи

Иностранцев привлекала незамысловатая эстетика ранних картин Булатова. Наглядный пример тому – работа «Разрез» (1965-1966), в основе которой лежит причудливое переплетение света и тени. Умелая игра с тенью и цветовыми переходами до сих пор отличают произведения Эрика Булатова от всех остальных. Позже в интервью он не раз будет говорить, что пространственность и свет – главное, что он понял при работе с живописью и что осталось с ним навсегда. Несмотря на это, изначально прославили художника не игры со светом, а экспрессивные рисунки, представляющие собой карикатуры на пропагандистские советские плакаты («Осторожно» 1973 год, «Не прислоняться» 1982-1987 годы).

ЗДЕСЬ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОСТ ИЗ ИНСТАГРАМА

Формула Булатова

Творчество Эрика Булатова – это растянувшаяся на годы попытка переосмыслить советскую действительность её же средствами: кричащими лозунгами и говорящими образами. В 70-х годах, когда художник начал использовать эти инструменты в своих картинах, появилась ироничная картина-послание «Добро пожаловать» (1974) с красными буквами, «разрезающими» холст прямо по середине, а чуть позже – «Улица Красикова» (1977), в центре которой раскинулась монументальная фигура Ленина. В этой картине образ вождя пролетариата намеренно «выпадает» из визуального контекста, он перекрывает собой светлое небо и искажает окружающее пространство, вступая в воображаемую борьбу с другими персонажами, которые, по булатовской иронии, изображаются рядовыми советскими гражданами. Даже если зритель не сразу увидит эту борьбу, он почувствует её напряжение – скрытый конфликт, истоки которого лежат не в визуальной составляющей картины, а в её внутреннем смысловом поле.

Эту ироничную игру с социалистической реальностью, насыщение её новыми смыслами и художественными образами позже назовут соц-артом и провозгласят отдельным направлением постмодернистской живописи. Эрик Булатов станет одним из его основателей, а также основоположником московского концептуализма – «искусства смыслов». Работы первых концептуалистов указали публике на глубинные знаки и символы, скрытые за визуальными образами.

Самые мощные работы Булатова – это «формулы», которые художник законсервировал в художественных образах. Чтобы разгадать их, недостаточно просто прочитать фразу или посмотреть на изображение – нужно связать их вместе. В альянсе слова и визуального образа рождается смысл, который при отсутствии этого союза может остаться неразгаданным.

По словам Эрика Булатова, так часто происходит, когда на его работы приходят посмотреть русские зрители. В отличие от иностранцев, они сразу понимают смысл текста, и это не даёт им проникнуть дальше и увидеть больше, чем содержит в себе простая фраза. Это ещё одна причина того, что творчество Эрика Булатова было так популярно за границей, а не в советском и постсоветском культурном пространстве.

«Откуда я знаю куда», 2009. Источник: Instagram: @popoffart

Слава за миллион фунтов

В 2008 году с молотка аукциона Phillips ушла картина «Слава КПСС» – одна из самых ярких работ Эрика Булатова. Красные буквы советской доктрины на фоне чистого неба, казалось бы, могли украсить кабинет любого современного коммуниста, но достались российскому олигарху Роману Абрамовичу. Он приобрёл «Славу КПСС» за один миллион фунтов – до сих пор это самая дорогая картина кисти Эрика Булатова.

«Слава КПСС», 2002-2005. Источник: кадр из документального сериала «Художник говорит»

Покупка «Славы КПСС» Романом Абрамовичем оказалась очень символичной. Дело в том, что на картине знаменитый лозунг приобретает прямо противоположный смысл. Слова и небо на картине существуют отдельно друг от друга: небо не служит фоном для букв, а буквы никак не привязаны к небесной глади. Они существуют обособленно в параллельных плоскостях, причём плоскость «Славы КПСС» закрывает собой чистое небо позади него. Так вход в светлое будущее оказывается заслонен коммунистической утопией. Преодолев её, можно выйти в открытый мир света и солнца, который, по иронии судьбы, теперь живёт в одном из многочисленных домов богатейшего предпринимателя современности.

Искусство для всех

С 90-х годов Эрик Булатов живёт и работает в Париже. Его картины активно покупают российские и иностранные коллекционеры – за последние десять лет работы художника стали особенно востребованы на арт-рынке. Некоторые из них попали в Третьяковку, другие – представлены российской галереей современного искусства Pop/off/art на Винзаводе. Познакомиться с ними вживую, находясь далеко от столицы, кажется чем-то невозможным, однако недавний «Сезон Эрика Булатова» на Выксе уверенно доказывает обратное.

Выкса – небольшой промышленный город в Нижегородской области, коих тысячи по всей России. Отличие Выксы от всех остальных можно увидеть лишь в том, что там нашлось несколько активистов с искренней любовью к современному искусству. Несколько лет назад они организовали локальный фестиваль городской культуры «Арт-овраг», который сделал Выксу центром притяжения для современных творцов. В 2020 году там провели «Сезон Эрика Булатова» – символом проекта стала масштабная стрит-композиция «Стой – иди. Амбар в Нормандии». Тогда булатовские буквы раскинулись на всю ширину фасада одного из цехов местного металлургического завода.

«Стой – иди. Амбар в Нормандии», 2020. Источник: Instagram: @popoffart

Как не сложно догадаться по названию, в уличной композиции соединились две предыдущие работы художника: «Стой – иди» и «Амбар в Нормандии». Выбор пал на них благодаря инициативе местных рабочих – именно они выбирали, как будет выглядеть картина, которая будет попадаться им на глаза каждый день. Из комбинации приказных фраз «Стой – иди» и нежного пейзажа «Амбара» получился неожиданный результат – композиция, которая сама по себе призывает к сотрудничеству между полными противоположностями, к взаимной поддержке и объединению. Разобрав свои работы на части и расположив их в разном порядке на стене заводского цеха, Эрик Булатов показал, что в современном искусстве всё может быть связано со всем и что всё может сотрудничать с кем угодно. Не это ли высший девиз постмодернистской художественной мысли?

10 хрестоматийных работ Эрика Булатова • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

Новая ТретьяковкаМатериалы

Материалы

10 хрестоматийных работ Николая Полисского

Искусствовед Мария Седова — о главном конструкторе русского пейзажа

10 хрестоматийных работ Франциско Инфанте

Искусствоведы Наталья Сидорова и Галина Шубина — о бесконечности и артефактах

10 хрестоматийных работ Виктора Пивоварова

Искусствовед Галина Шубина — о главном романтике московского концептуализма

10 хрестоматийных работ Игоря Макаревича

Искусствоведы Новой Третьяковки — об одном из самых загадочных московских концептуалистов

10 хрестоматийных работ Эрика Булатова

Искусствовед Ирина Горлова — о том, как смотреть картины одного из основателей соц-арта

9 хрестоматийных работ Игоря Шелковского

Искусствоведы Новой Третьяковки — об одном из самых интересных современных скульпторов

9 хрестоматийных работ Леонида Сокова

Искусствовед Наталья Сидорова — об одном из самых ироничных русских художников

Искусствовед Ирина Горлова рассказывает, как смотреть картины одного из основателей соц-арта

Разрез

1965–1966. Холст, масло. 110 × 110 см

© Эрик Булатов

Одна из самых известных картин раннего Була­това. «Этот идущий из абсолютной глубины, из бесконечной простран­ственности свет и со­став­ляет основу всякого света, любой осве­щен­ности. Настроившись на него, вскрыв этот свет для себя, и не в „жизненной практике“, а прежде всего на картине, внутри картины, Эрик уже навсегда придал своему искусству ту основу и те глубинные абсолютные характеристики, среди которых на равных существует пережива­ние и воздействие этого света как „благого“, „прекрасного“» (Илья Кабаков, из книги «60–70-e… Записки о неофи­циальной жизни в Москве»).

Горизонт

1971–1972. Холст, масло. 150 × 180 см

© Эрик Булатов

В начале 1970-х годов Эрик Булатов создает первые картины-конструкции, картины-проекты, сталкивающие иллюзорное про­стран­ство классического пейзажа с фикси­рующими плоскость холста жесткими помехами в виде пла­кат­ных, геральдических или текстовых вставок. Здесь вместо линии горизонта мы ви­дим орденскую ленту или красную ковровую дорожку — со­ветские символы успеха. Именно такое сопоставление в одной картине образов, заим­ствованных из идеологизированного про­стран­ства советской реальности, и лирических ландшафтов, слова и изображения позво­лило крити­кам и историкам искусства причис­лить Булатова к основателям соц-арта и важ­нейшим фигурам московского концептуализма.

Улица Красикова

1977. Холст, масло. 150 × 200 см

© Эрик Булатов

В этой картине главное — противодей­ствие, столкновения разнонаправленных движений: людей, идущих по тротуару вперед, в перспек­тиву сужающейся аллеи; машин, стремящихся по дороге, и шагающего навстречу им всем мону­мен­тального Ленина на огромном плакате, перед которым выстелена дорожка неухожен­ного газона. Динамичная фигура Ильича на «сакраль­ном» белом поле кажется более реальной, чем городской пейзаж, символи­зирующий мир социу­ма, существующий как будто в параллель­ной плоскости.

Слава КПСС II

2002–2005. Холст, масло. 200 × 200 см

© Эрик Булатов

«Пространство есть свобода», — утвер­ждает Эрик Булатов, располагающий одну из главных совет­ских аксиом на фоне неба. Движение облаков отрывает красные буквы от небесного фона, наме­кая на возможность просочиться сквозь идеологическую преграду.

Добро пожаловать

1974. Холст, масло. 80 × 230 см

© Эрик Булатов

Мир советского рая, где дружат народы и де­мон­стрируются достижения на­родного хо­зяйства; манящая рябь торжественного круг­лого водо­ема — фонта­на; задумчивая герои­ня — совре­менная ипостась призрачных девушек Борисова-Мусатова, — все это подкре­пля­ется гостеприимным призывом «Добро пожаловать». Но окраска слов, предупреждаю­щая об опасно­сти, и знако­мый шрифт вызывают неизбежные ассоциации с другим посланием, отделяю­щим посто­ронних от избранных.

Лувр. Джоконда

1997–1998 / 2004–2005. Холст, масло. 150 × 225 см

© Эрик Булатов

Картина, посвященная вопросам восприя­тия искус­ства в современном мире. Монохромные фигуры зрителей почти полностью заслоняют пространство зала, в глубине которого виден фрагмент самого знаменитого шедевра Лувра, его главного аттракциона. В работе Булатова в контакт с реальным зрителем вступают лишь «Мона Лиза» и свидетель, роль которого пору­чена мальчику на переднем плане.

Картина и зрители

2011–2013. Холст, масло. 200 × 250 см

© Эрик Булатов

«Картина и зрители» изображает экскур­сантов в зале Третьяковской галереи, которые стоят перед «Явлением Христа народу» Александра Иванова. Это не просто свидетельство диалога современного художника с одним из знаковых творений в истории русского искусства — Булатов выстраивает особую модель восприя­тия, которая должна разрушить границу между реальным и воображае­мым, комментируя свой замысел так: «Что касается „Картины и зрите­лей“, то там речь идет не об Александре Иванове, в общем, а о том, чтобы возник контакт между зрителем и тем, что происходит в картине. У Иванова этого не получилось, а почему и что бы такое сделать, чтобы это получилось? Чтоб Христос мог действительно выйти с картины сюда».

Дверь

2009–2011. Холст, масло. 210 × 150 см

© Эрик Булатов

В конце первого десятилетия нового века Эрик Булатов создает ряд картин, в которых домини­рующим оказывается черный цвет — тьма, поглотившая реальность. Поток света, прони­кающий сквозь «разрез» в ранних произведе­ниях, световой тоннель, пронизывающий, проби­вающий плоскость картины, сменяется еле заметной щелью, сквозь которую проникает белый луч.

Тучи растут

2007. Холст, масло. 200 × 200,5 см

© Эрик Булатов

Слова повторяют изображение — буквы впива­ются в небо, облака темнеют, превращаясь в тучи, тревогу усиливают громадные черные буквы. «Поведение слова, его движение в про­странстве, его взаимоотношения с другими элемен­тами картины становятся содержанием картины и целью выражения», — гово­рит Була­тов. Слова, идущие на нас из глубины холста, разрастающиеся к верх­нему краю и вторящие движению облаков, подчеркивают напряжен­ную дина­мику композиции.

Свобода есть свобода II

2000–2001. Холст, масло. 200 × 200 см

© Эрик Булатов

Визуальная формула стихотворения Всеволода Некрасова, построенная на мног­о­кратном повторении утвер­ждения «свобода есть». В решетку фаль­шивых лозунгов, разрывая плоскость холста, вторгается небо и затягивает в глубину слово «свобода», оторвавшееся от идеоло­гической мантры и обретшее само­стоятель­ность.

другие материалы на эту тему

9 хрестоматийных работ Леонида Сокова

9 хрестоматийных работ Игоря Шелковского

Ликбез «Русское искусство XX века»

XX век: все главные стили живописи в одной таблице

Лекция «Концептуализм и соц‑арт»

Лекция «Перестройка, рок и соц-арт: выход культуры из андеграунда»

Фотография художественной акции из архива КГБ

Новая Третьяковка

Спецпроект

Новая Третьяковка

Теги

Галерея
Живопись
СССР

Радио ArzamasГремлины с широко закрытыми глазами

Вторая часть аудиоматериала про рождественские фильмы: Стэнли Кубрик, Билли Уайлдер, Терри Гиллиам и другие

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2023. Все права защищены

«КПСС — Слава!», Борис Феокситович Березовский, 1962 г.

КПСС — Слава!

Извините, изображения нет

Художник

Борис Феокситович Березовский 1910–1977 гг.

Медиум

Литография на бумаге

Размеры

Изображение: 905 × 602 мм

Коллекция

Тейт

Приобретение

Приобретено в 2016 г. Коллекция Дэвида Кинга в Тейт

Ссылка

P81673

Вам может понравиться

Левый

Верно

• 1960–1

• 1962–3

• 1961–2

• Уильям Скотт

  Барра

  1962

• Сесил Коллинз

  Голова

  1960

• Сесил Коллинз

  Голова

  1963

В магазине

Эрик Булатов в Третьяковской галерее

Все творческое наследие Эрика Булатова представлено на знаковой выставке, которая стала возможной благодаря плодотворному сотрудничеству Третьяковской галереи и Фонда культуры «Екатерина» и финансовой поддержке НКП ГНК «Стройтекс» и ОАО «Сургутнефтегаз» и Фонд «Нови». Выставка крупного русского художника, добившегося признания за последние 40 лет, стала не чем иным, как международной сенсацией.

Хотя бы потому, что работы Булатова, которые можно увидеть в крупнейших музеях и частных коллекциях мира, собираются лишь во второй раз: первая персональная выставка художника прошла в Париже, в Центре Помпиду, в 1988.

Выставка в Третьяковской галерее следует тенденции, естественно развивавшейся в музее, — показать наиболее значимых зарубежных художников ХХ века. Логичное продолжение прошлогодней выставки работ Энди Уорхола — оба мастера принадлежат к одному роду. И Уорхол, и Булатов столкнулись с сложнейшей задачей поиска «общего знаменателя», общего культурного кода для целой нации, большой и многогранной, в критический момент утраты нацией своей идентичности. Уорхол искал главные визуальные символы Америки в неспокойное время, когда в страну с ее патриархально-провинциальными «нравами» и вкусами вторглась, как тогда многим казалось, совершенно чуждая цивилизация массового потребления. Сейчас, когда визуальные каноны Уорхола почти неотделимы от образа самой Америки, мы пришли к мысли, что биг-мак и кока-кола всегда были самыми подходящими символами страны. Но тогда Америка совсем не отождествляла себя с эстетикой такого массового производства; вместо этого он строил псевдоклассические дворцы и заимствовал такие атрибуты из буржуазной Европы.

Булатов и поколение художников, к которому он принадлежал, работая в Советском Союзе во времена Брежнева, оказались в похожей ситуации. С одной стороны, русская гуманистическая литература, великая музыка и столь же великое искусство с двумя его вершинами — реализмом 19 века и авангардом 20 века. С другой — стареющая власть Советов, парализовавшая волю, чувства, разум и доверие страны с помощью вульгарной и примитивной идеологической пропаганды.

Загадка этого массового паралича — его описание, маркировка, диагностика и последующее лечение болезни — стала для Булатова главной темой и целью искусства 1970-х и начала 1980-х годов. В Москве в то время ходил анекдот: в СССР был только один истинно советский художник, который вдохновенно — не по заказу, а по собственной воле — писал портреты генсека Леонида Брежнева, советские гербы и лозунги. Но и этот художник был низведен до подпольного существования. Это была абсолютная правда. В отличие от своих коллег-живописцев, с которыми он прошел все ступени академического обучения, а затем и факультативных занятий у Роберта Фалька и Владимира Фаворского, Булатов не уезжал в деревню, чтобы писать рассветы, закаты, плотовиков или морщинистых старух.

Он поставил перед собой цель обозреть и запечатлеть в искусстве костяк и смысл советской цивилизации. Он не отвернулся с отвращением; он решил не притворяться, что он выше окружающей среды или не затронут идеологией; он решил не изливать презрение и клоунаду.

Картины Булатова не следует путать с пейзажами. Несмотря на его реалистические и мастерски выполненные пейзажи Москвы и Кремля, его плакаты и тому подобное были написаны с натуры — природы, которую нельзя наблюдать в реальности, но которая представлена ​​в политической пропагандистской графике брежневского времени. Здесь опять-таки напоминание об Уорхоле, который все свои образы заимствовал из газетных фотографий и рекламных визуалов. Тщательный отбор, перемасштабирование, легкая перестановка визуальных акцентов — и художник-авангардист превращает пропагандистское произведение в откровенное свидетельство об особенностях местного менталитета и подхода к жизни. Уорхол обнаружил в американской рекламе неистовый страх старения и смерти, а также культ общедоступных развлечений. Булатов обнаружил в советской «доктринальной изобразительной риторике» совсем другие мотивы, относящиеся к национальному менталитету, — высокое небо, солнце, далекий свет «с того света», дорогу и вид на Землю издалека. далеко, как будто из космоса. Художник выявлял такие архетипы, подчеркивая их повторяемость в русской культуре. Многие его картины отсылают к пейзажам Федора Васильева и Василия Поленова и пространственным кубофутуристическим конструкциям Любови Поповой и Эль Лисицкого. В частности, в картинах Булатова существенно преображается ключевой элемент русской пейзажной живописи — дорога и визуальная возможность движения по ней в глубину картины, в даль, в вечность. «Дорога» превращается в «тупик», потому что упирается в стену красной ковровой дорожки (как в «Горизонте») или упирается в огромный стенд с портретом Ленина («Улица Красикова»). (ул. Красикова)) или «натыкается» на Кремль («Живу-вижу» (Живу и вижу)).

Отсутствие таких выходов в вечность ничуть не огорчало ни импрессионистов, ни их французских поклонников. Однако, по мнению Булатова, отсутствие «отверстия» было равносильно надругательству над народным сознанием и приводило к полному разочарованию и сопровождавшему его полному отчаянию. Коммунистической власти, художник взялся за серию так называемых «советских» картин. Его центральным элементом является знаменитая картина «Слава Коммунистической партии Советского Союза»: на картине крупным планом изображен лозунг с красными буквами, где буквы выглядят как тюремная решетка, перекрывая зрителю любую возможность «выжать из себя путь» через решетку на другую сторону, в простор небесный, едва заметный в промежутке между толстыми и плоскими буквами.

Визуальные метафоры Булатова просты, ясны и даже дидактичны. Однако художник пытается усилить и прояснить такие метафоры через символику цвета (красное и плоское, социальное закрывает доступ к синему, пространственному и духовному) и текстовые входы («Вход — нет входа» и т. д.). То и другое очень характерно для русской художественной ментальности. Зрителю вспоминаются теории Кандинского о синем цвете и практики включения текста, характерные для многих произведений русского авангарда. Чувство крайней безысходности и нищета были переданы Булатовым в «Программе времени» («Время», по названию главной ночной советской телевизионной программы новостей) — картине, как бы воспроизводящей фотографию из популярного журнала «Огонёк». . Пожилая женщина смотрит телевизор, слушает классика по имени Игорь Кириллов. Булатов изобразил бытовую и обыденную ситуацию идеологического отравления — действия, о котором отравленный, возможно, сознает, но от которого не может убежать стремление одинокого старика к человеческому общению, как бы оно ни было фиктивным.

Однако ничто в истории не оказалось таким эфемерным, как инструменты пропаганды и рекламы. Все лозунги, даже построенные из стали и бетона, давно исчезли с улиц наших городов, а сопровождающие их портреты и плакаты пылятся где-то в сильно забытых запасниках библиотек. По этой причине картины Булатова теперь представляют собой и свидетельство, и анализ советской цивилизации, канувшей в небытие. Не случайно его работы выставляются на каждой выставке русского искусства за пределами России именно в этой двоякой роли — как свидетельства советского агитпропа, так и инструмента его деконструкции. И тут зритель может увидеть важное отличие картин Булатова от картин Уорхола. Последние заимствовали образы из рекламы с энтузиазмом, с иронией и даже любовью. Между тем в работах Булатова нет ни насмешки, ни карикатуры — это отстраненные, бесстрастные высказывания без малейшего намека на сочувствие. Конечно, такая позиция происходит не от отсутствия у автора сопереживания, а от его стремления передать не свою личную боль, а обыденное отношение, некий условный взгляд на вещи, взгляд, который, как показывает новейшая русская история, действительно типично для общества того времени.

После падения советской власти Булатов покинул Россию. Это была не эмиграция, а внезапно материализовавшаяся возможность жить и зарабатывать на жизнь своим искусством. В России его картины никто не покупал, и художнику приходилось зарабатывать на жизнь иллюстратором детских книг. В Нью-Йорке и Париже искусство Булатова изначально было сосредоточено на сходном круге проблем — воздействии визуальной пропаганды капиталистической массовой культуры на сознание потребителей.

Но с годами Булатов понемногу отказывался от подобных социальных отсылок, неуклонно переключая свое внимание на более экзистенциальные чувства, на те пограничные состояния, которые, вольно или невольно, испытывает любой человек с возрастом. Тема дороги, движения, прорыва стала сменяться настроением ожидания и предвкушения загробного мира — чувства, которые Булатов передает через цвет. Произведения художника утратили прежние полихроматические элементы и наполнились кромешной бездной, из и в которую вырывались потоки света. Можно говорить о разнообразии «света» в картинах Булатова. Это и теплый, ласкающий, уютный, «земной» солнечный свет, и свет фар, и свет фонарей, и свет человеческих лиц, и, главное, сияние. исходящий из большого светового тела или даже светящегося пространства, находящегося за картиной, и заливающий светом все предметы, делая их эфирными, как бы тающими. Булатов все чаще отправляет путников, исследователей и путешественников в сторону своего необъятного светящегося океана. Они тают в этой дымке света, спиной к зрителю – хоть и без особой вежливости, но тем не менее приглашают задуматься об одиночестве переезда в неизведанное, которое маячит перед каждым из нас.

В любой другой стране такой художник, как Булатов, был бы предметом гордости, признан национальным достоянием. Тем более, что он проводит свой анализ социальных и экзистенциальных аспектов современной жизни проверенными временем средствами выражения традиционного художника. Он не отказался от своей кисти и своего холста, не заменил их видеокамерами или инсталляциями. Несмотря на все это, а может быть, и благодаря этому, его особая версия современного искусства остается бесценной.

Иллюстрации

Слава Коммунистической партии II (Слава КПСС). 2003–2005
Холст, масло. 200 на 200 см. Коллекция Е. и В. Семенихиных

Горизонт. 1971–1972
Холст, масло. 150 на 180 см. Музей мастерства авангарда

Вход – вход запрещен (Вход – вход нет). 1974–1975
Холст, масло. 180 на 180 см. Центр Жоржа Помпиду, Париж

Улица Красикова. 1977
Холст, масло. 150 на 200 см. Художественный музей Джейн Вурхиз Зиммерли. Университет Рутгерса, Нью-Джерси

Советский Космос. 1977
Холст, масло. 260 на 200 см. Коллекция Джона Л.Стюарта, Нью-Йорк

We Wanted to Make It by Dark, Too Late (Хотелос засветло, ню, не успел). 2002
Холст, масло, цветной карандаш, пастель. 200 на 200 см. Собственность художника

Иду (Иду).