Содержание
Блогер Reeflay в прямом эфире насмерть заморозил подругу
В подмосковном доме блогер Стас Решетников (Reeflay) в прямом эфире выгнал свою беременную сожительницу Валентину Григорьеву на балкон практически без одежды. Всю ночь Григорьева провела на морозе — утром мужчина занес в дом ее бездыханное тело. При этом Решетников вел прямой эфир вплоть до появления скорой помощи и полиции.
В Подмосковье задержали 30-летнего блогера Стаса Решетникова, известного как Reeflay. Предполагается, что он виноват в смерти 26-летней сожительницы Валентины Григорьевой, которая скончалась практически в прямом эфире. Видео со стримом мужчина опубликовал в YouTube.
На кадрах видно, как Решетников выходит на балкон и вытаскивает оттуда бездыханное тело девушки. «Заяц мой, ты жива или нет? Валь, ты что? Я вам говорю, она как будто мертвая. Неважно, под чем она была. Она была моей самой лучшей подругой», — говорит в это время блогер.
Он положил Григорьеву на диван, а сам сел у камеры, продолжая вести эфир.
«Она замерзла на балконе. Это я виноват, закрыл ее там», — рассказал стример подписчикам. Он сообщил, что его друг вызвал скорую. Пока врачи ехали, Решетников расплакался.
Через некоторое время в кадре появились медики, которые лишь констатировали смерть девушки. «Окоченела уже — конечно, мертва», — заявила фельдшер. Позже в комнату зашли полицейские, именно они попросили блогера «вырубить» камеру, но тот ее просто развернул. «Достримился? Будем разбираться», — слышна фраза правоохранителя.
Стримы Решетников и Григорьева вели из подмосковного дома, который они арендовали около года назад. По данным телеканала РЕН ТВ, в ночь с 1 на 2 декабря пара поссорилась, Валентина почувствовала себя плохо, у нее началась диарея.
В прямом эфире Reeflay выгнал девушку на балкон практически без одежды – подписчикам он сообщил, что сделал это, чтобы подруга «не воняла». По другой версии – мужчина запер возлюбленную на балконе за донат в размере $1000.
На видео слышно, как Григорьева просит впустить ее — она жалуется на холод и плохое самочувствие.
Однако Решетников был непреклонен — спустя некоторое время он прекратил прямой эфир и возобновил его только на утро, когда девушка уже скончалась.
Отметим, что на одном из октябрьских стримов Валентина рассказала подписчикам, что беременна. Однако рожать она не собиралась – девушка хотела уйти от возлюбленного, сообщила ее подруга «Московскому комсомольцу».
«Я буду делать аборт – это 100%. Я действительно беременна, но я этого ребенка не рожу никогда. Я Стасу скажу, почему, а больше никому», — говорила сама Григорьева на стриме в октябре.
Решетников встречался с ней, чтобы издеваться, унижать и оскорблять в прямых эфирах, считает собеседница «МК».
«Могу сказать, что была в шоке от того, чем они занимаются. Все эти ролики, полные жестокости. Да сам Стас не сказать, что был нежен с Валей. Наоборот, грубости, подколки вечные какие-то. Я ее спрашивала: «Почему ты все это терпишь?». Она говорила, что любит его. У меня сложилась такое впечатление, что она его действительно любила», — поделилась подруга погибшей.
Она рассказала, что училась вместе с Григорьевой в колледже в Краснодаре. «У Вали вообще очень сложная судьба. Ее мама и бабушка умерли, они за ними ухаживала в последнее время, все было на ней. Где ее отец, мы пока не знаем, не можем с ним связаться. Года два назад она подалась в Москву, хотела работать моделью», — отметила девушка.
По неподтвержденным данным СМИ, Григорьева занималась проституцией – ее анкеты можно найти на специализированных сайтах. Сам Reeflay снимал стримы, на которых играл в онлайн-казино. При этом все его прямые эфиры сопровождались ссорами и конфликтами с Валентиной.
Так, в одном из видео парень даже брызнул ей в лицо из перцового баллончика, из-за чего девушка стала кричать и задыхаться, прося о помощи. В остальных стримах он не раз бил Григорьеву и постоянно унижал ее словесно.
«Газета.Ru» отправила запрос в Следственный комитет с целью подтвердить факт возбуждения уголовного дела.
Напомним, что ранее, 19 октября 2020 года, стример Mellstroy (Андрей Бурим) разбил лицо блогерше Алене Ефремовой во время прямого эфира на YouTube.
Инцидент произошел в одной из башен комплекса «Москва-Сити», где Бурим отдыхал с другими блогерами.
«Покажи мне, что ты топчик, не словами, а делом», — сказала Ефремова, после чего блогер схватил ее за шею и несколько раз ударил головой о стол. Затем молодой человек вышвырнул девушку из кадра.
По словам Ефремовой, блогер сломал ей челюсть и повредил брекеты, наличие которых усугубило повреждение мягких тканей. Кроме того, она рассказала, что обратилась в полицию и попросила помощи у юристов. Тем не менее уголовное дело так и не возбудили.
«Я тот человек, на ошибках которого вы должны учиться. Я повелся на дешевую провокацию. И вот чего она мне стоила. Мне заблокировали все доступные способы заработка, и апартаменты в «Москва-Сити» мне теперь не по карману. Я сторонник того, чтобы не бить девушек. Теперь буду знать и буду бить через тряпку», – так Бурим комментировал произошедшее в своем Instagram.
Блогер Reeflay выгнал подружку на балкон, где она насмерть замерзла 02.
12.2020 | Звезды, шоу-бизнес
4 дек 2020
В ночь с 1 на 2 декабря стример Reeflay выгнал подругу на балкон и в течение нескольких часов не пускал раздетую девушку в квартиру, в результате чего она замерзла насмерть.
Стас Решетников и Валентина не были парой. Девушка подрабатывала путаной и они время от времени встречались. Парень пускал Валю переночевать и иногда подкидывал ей денег.
В тот роковой день друзья выпили и поругались. Рассерженный Стас вытолкал девушку без верхней одежды на балкон и запер изнутри дверь, после чего сел вести прямую трансляцию. Лишь через несколько часов молодой человек вспомнил о Валентине. Он выглянул на балкон и обнаружил бездыханное тело девушки.
Валентина
Стас затащил ее в комнату и начал проводить реанимационные мероприятия, но было уже поздно, Валентина умерла.
Все это время зрители следили за происходящим в прямом эфире.
Лишь прибывшие на место происшествия полицейские попросили его выключить камеру.
Позже на допросе, когда сотрудники полиции спросили у Стаса, зачем он выгнал раздетую Валентину на мороз, Решетников цинично заявил: «Она испачкалась. Я выгнал ее, чтобы не воняла». По словам молодого человека, у подружки были проблемы с пищеводом и от нее неприятно пахло.
Обнаружив ошибку в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
Подпишитесь на нас!
Telegram
Яндекс.Новости
Вконтакте
За кем замужем Юлия Хлынина, и почему она не отдает бывшему обручальное кольцо
Юлия Хлынина, звезда сериала «Елизавета», уверена, что без любви жизнь не имеет смысла. А еще актриса утверждает, что всё загаданное ею в итоге..
.
4
1025
1
Далее
Школьная программа: 8 самых безграмотных отечественных звезд
Грамотность — показатель эрудированности. Но сейчас, читая опусы, которые размещают пользователи в социальных сетях, становится страшно. Или это…
6
3143755
694
Далее
7 самых роскошных свадеб из советских фильмов
Наряды, угощения и свадебные обычаи, показанные в советских фильмах, лучше всего отражают быт тех лет. А иногда и значительно приукрашивают его. Мы в…
5
38418
Далее
Звезды о коллегах, которые экстренно уезжают из России
Пока российские звезды спешно улетают в «запланированный» отдых в заграничные страны или даже планируют эмиграцию, эти знаменитости предпочитают…
5
36375
Далее
11 голливудских актеров, которые завидуют своим знаменитым сиблингам
В актерской среде в порядке вещей, когда сиблинги (этим словом в английском языке называют родных братьев и сестер) избирают одну и ту же сферу.
..
9
7993
1
Далее
Что стало со звездами, которыми грезили советские школьники
Этими героями популярных советских фильмов грезили все мальчики и девочки Союза. Для некоторых из них та самая роль так и осталась единственной,…
5
5326
1
Далее
Балкон Женский
Мелисса Финиси
Послушайте Мелиссу Финиси, нашего основателя и президента, и узнайте, являетесь ли вы женщиной с балкона.
Пожалуйста, рассмотрите возможность присоединиться к нашей миссии по…
Опубликовано в
#балконженщины,
#вдохновение,
#вдохновляющие женщины,
#женщинывдохновляющие женщины,
#womensupportingwomen,
блог
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Пайпер — одна из тех подруг, с которыми хочется быть рядом все время. Вы знаете тип. Позитивный, энергичный, веселый, всегда улыбающийся. Хозяйка я…
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Знакомьтесь, Кейтлин: Балконная женщина + любимый сосед Джой Халвер
«Кейтлин заставляет меня бесстрашно любить Иисуса. Она моделирует, что значит следовать за Богом в хо.
..
Posted in
#балконженщины,
#вдохновение,
#вдохновляющие женщины,
#подъем,
#женщинывдохновляющие женщины,
#womensupportingwomen
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Balcony Women, ДжоЛета и ее дочь Натали собрали 35 рождественских посылок для вдов в своем районе.
«В этом году…
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Мы очень благодарны нашим Балконным Женщинам (и мужчинам), которые целенаправленно работают, чтобы исполнить Божье призвание заботиться о Его вдовах. Недавно они провели…
Posted in
#балконженщины,
блог
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Будь как Джена!
Джена начала служить в детском служении в BattleCreek в качестве лидера небольшой группы третьего класса Остина. Она продвигалась с этими девушками до…
1 Комментарий
Мелисса Финиси
«Эта милая группа Балконных Женщин была сокровищем с того дня, как я встретил их. Их непоколебимая любовь, послушание и проницательность никогда не прекращаются.
..
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Я начал молиться Римлянам 12:2 и 1 Коринфянам 15:33 за свою дочь, прежде чем взять ее на руки.
«Не подстраивайся под шаблон этого мира, б…
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
«Моя тетя Бекки подарила мне этот крестик на прошлую Пасху, когда узнала, что у нее рак поджелудочной железы. Мне очень не понравилось, что она подарила мне его, потому что я не…
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
Кэтлин использует свою глубокую любовь ко Христу как мотивацию для служения.
Этот милый друг вдохновляет не только меня, но и более 1000 женщин, которые.
..
1 Комментарий
Мелисса Финиси
В честь Недели благодарности учителям мы хотим возвысить невероятного учителя. Спасибо, мисс Ричардс, за то, что вы были женщиной с балкона для вашей драгоценной…
Оставить комментарий
Мелисса Финиси
«Я так счастлив, что в моей жизни есть моя дорогая подруга Ширли. Ей 83 года, и она вдохновляет и воодушевляет меня на протяжении последних 20 лет.
Ширл…
Оставить комментарий
Девушка на балконе: Оливия Хасси обретает жизнь после «Ромео и Джульетты» Оливии Хасси, Мягкая обложка
ГЛАВА 1
Часть I
Тяжелое начало
Альма Джой Хасси любил танцевать танго. Ей было двадцать три года, она была дочерью британских эмигрантов, живущих в Буэнос-Айресе, и по пятницам она танцевала. Вооружившись парой подружек, она отправится по адресу Avenida de Mayo в самом центре города. Это был 1948 год, и милонг, танцевальных клубов были битком набиты красивыми молодыми людьми, жаждущими увидеть и услышать своих любимых певцов.
Одним из лучших певцов был 21-летний мужчина из Виктории, недалеко от Буэнос-Айреса, который переехал в город пять лет назад. В один из тех праздничных пятничных вечеров, в одном из этих битком набитых милонг, , когда погас свет и заиграл оркестр, Освальдо Рибо вышел на сцену, чтобы спеть, и моя мама влюбилась.
По крайней мере, так она мне рассказала. Правда может быть очень разной. Воспоминания текучи; без прочного контекста, который бы их закрепил, они могут скользить и скользить. Для моей мамы этот контекст с годами изменился, и она начала вспоминать вещи такими, какими, по ее мнению, они должны были быть, а не такими, какими они были на самом деле. Что касается меня — в лучшем случае я думаю, что мои родители были парой несчастных любовников из недовольных семей. В худшем случае я вижу их глазами девушки, пришедшей из их разбитого дома.
Настоящее имя моего отца — Андрес Осуна. Он родился в 1927 году в семье эмигрировавших из Северной Испании. Его отец умер до моего рождения, но я достаточно ясно помню свою бабушку: она не одобряла мою мать.
Думаю, в Буэнос-Айресе 1950-х годов было немало недовольных лиц. Как и сегодня, город был разделен на разные общины: испанскую, немецкую, французскую, португальскую и английскую. Все аргентинцы, конечно, но каждый люто гордится своим культурным наследием. До 1940, эти группы легко смешивались друг с другом. На рынках португальские бакалейщики продавали французским поварам, испанские семьи прогуливались по бульварам, болтая с немецкими друзьями, а в пивных на углу английские бармены наливали всем по стаканам Fernet.
Но Вторая мировая война все изменила. По мере того, как Европа погружалась во тьму, различные этнические группы Буэнос-Айреса отступали под защиту своих племен. Линии проведены, стороны взяты. Более того, война пробудила старые обиды и глубокие обиды. Такие слова, как «колониализм» и «ассимиляция», начали проникать в разговоры в городе, создавая атмосферу недоверия и клановости, которая сохранялась еще долго после окончания войны.
Для моей бабушки, которая железной рукой управляла семьей со стороны отца, даже мысль о том, что ее внук должен любить англичанку, была неприемлема.
Она видела в англичанах не более чем бедных, вульгарных фермеров-картофелеводов, которых следует выслать прочь. Для семьи моей мамы эта снисходительность глубоко ранила. Во-первых, они не были англичанами; они были из сильного шотландского рода. Во-вторых, они жили в Аргентине на протяжении трех поколений и чувствовали себя вправе называть это место своим домом. Именно в эти темные воды ввязались мои родители. Они были влюблены и, несмотря на неодобрение своих семей, поженились.
Я родился 17 апреля 1951 года. У меня мало воспоминаний о маме и папе вместе. Я знаю, что они были очень разными. Моя мать была вся из кинетической энергии: четыре фута десять, с крошечным телом колибри и короткими каштановыми волосами. Она любила веселиться и всегда смеялась. Во многих отношениях она смотрела на мир как ребенок: как на место простых истин, требующих прямого действия.
Мой отец был, скажем так, более расслабленным, с ленью, которая иногда приходит к тем, кто наделен потрясающей внешностью.
На самом деле, он был поразителен, с прикрытыми глазами; высокие точеные скулы; острая линия подбородка; и длинный, узкий нос — благородные черты, которые могли бы принадлежать капитану испанского корабля с сокровищами пятнадцатого века, если бы они не были смягчены его добрым, беззаботным выражением лица и глубоко чуткой душой.
Мой отец никогда не пил. Он никогда не курил. Он ненавидел вечеринки. Он был счастлив больше всего, сидя за кухонным столом со своими братьями, поя и играя на гитаре. Он был мягким человеком.
Их брак не продлился и двух лет. Они расстались, когда мне был год, и моя мама была беременна их вторым ребенком, моим братом Эндрю.
Временами я думал, как грустно, что твоя любовь разрушена давлением семьи, Монтекки против Капулетти. Но, возможно, мои отец и мать были слишком разными. Есть части наших родителей, которые всегда должны оставаться для нас загадкой. Однако я могу сказать вам, что я несла боль их разлуки и травму ее последствий очень, очень долго.
После ухода отца мама работала секретаршей где-то в городе. На шестом месяце беременности она уходила рано утром и возвращалась домой после пяти, уставшая, но безропотная. По утрам она подвозила нас с Дрю к своей сестре по пути на работу. Я обожал обоих маминых братьев и сестер: дядю Банги — прозвище Барри — и тетю Линни, сокращенно от Леонор. Линни была очень похожа на мою мать, маленькая и сильная. Я помню, как проводил часы, прижимаясь к ней ближе к вечеру, наблюдая, как свет фар отражается от жалюзи в ее маленькой квартирке, надеясь, что они светят от автобуса, который вез мою мать домой. Сестры даже звучали одинаково; в течение многих лет после смерти моей матери я звонил Линни только для того, чтобы услышать ее голос.
Иногда дядя Банги заходил в квартиру Линни. Высокий и худощавый, он осторожно проходил через парадную дверь, чтобы не удариться головой. Я бросалась через спинку дивана и бросалась к нему. Он никогда не приходил с пустыми руками; пока я качалась и петляла вокруг него, он крепко держал руки за спиной, чтобы скрыть маленькое сокровище, которое принес мне.
Из всех моих ранних воспоминаний больше всего я дорожу будними днями, проведенными с Банги и Линни.
Когда он не был «дядей Банги» для своей гиперактивной племянницы, мой дядя был капитаном аргентинского военно-морского флота Барри Мельбурном Хасси, преданным своему делу и всю жизнь военно-морским флотом. (По огромной исторической иронии, тридцать лет спустя, в 1982, капитан Хасси был ключевым переговорщиком по передаче Фолклендских островов британцам.)
По выходным мы с мамой навещали ее родителей. Они жили в английской части города, в красивом маленьком домике, уютно пристроившемся на углу в окружении живых изгородей и высоких деревьев. Я любил проводить субботы в саду с дедушкой, наблюдая, как лягушки прыгают с изгороди на изгородь.
Иногда мы с братом навещали моего отца. У меня с ним связаны приятные воспоминания. Сидя на обтянутом винилом кухонном стуле со стальными трубками и закатав рукава рубашки, он приглушенно говорил о красоте танго или о простых удовольствиях загородной жизни, а я сидел и слушал, убаюканный тем, как ритмично он раскачивал Дрю из из стороны в сторону, баюкая его одной рукой.
Однако к 1954 году ситуация стала слишком тяжелой для моей мамы. Работая за минимальную заработную плату и присматривая за двумя маленькими детьми, она разрывалась от беспокойства, колебалась от стресса и была глубоко несчастна. Что-то должно было измениться. У наших тети и дяди, замечательных и преданных делу, были свои семьи, и моя мать считала несправедливым обременять их еще больше. Она решила записать нас с братом в школу-интернат.
Я знаю, что писатели от Диккенса до Дж.К. Роулинг отправила своих выдуманных детей в школы-интернаты, и бесчисленное множество реальных детей ненавидели или обожали их опыт в школе. Я была маленькой девочкой, привыкшей к крошечной квартирке в пригороде Буэнос-Айреса; мысль о том, что меня вышлют, отделят от семьи, была просто ужасной. Я думал, что школа будет холодным и одиноким местом, полным подлых, безразличных людей. Хуже того, я думал, как дети, что нас с братом выгоняют, потому что нас больше не любят. Я был прав в первом, но ошибался во втором.
Все, что я помню о первых месяцах в школе, это ночи, которые я проводил, бродя по темным коридорам в поисках своего брата — его поместили в отдельное крыло, подальше от меня. В те ночи, когда мне удавалось его найти, я забиралась в его маленькую кроватку и прижималась к нему поближе, тихо плача ему в затылок.
Мама приезжала каждые выходные. Я помню, как однажды туманным серым утром она шла к нам через огромные стальные ворота школы. На ней было красно-бело-синее платье. Она взяла нас на руки и сказала: «Я люблю вас обоих больше всего на свете». Прижавшись к ее щеке, я ощутил вкус ее соленых слез.
«Но сейчас я не могу отвезти тебя домой», продолжала она. «Некому о тебе позаботиться». Ее руки дрожали. — Мне нужно работать. Но вы оба скоро будете дома.
Мы остались на три года.
Белые туфли
Мне было семь лет, когда мы уехали из Аргентины. У мамы было достаточно: достаточно разлуки с детьми, достаточно борьбы изо дня в день, достаточно города, в котором для нее ничего не было.
Осенью 1957 года у нее появился план: она попросит у отца разрешения отвезти нас к родственникам в Англию.
Хотя они никогда не виделись, мама и папа все еще были женаты, и аргентинские законы давали отцу полную власть над детьми. Единственное их совместное фото, которое у меня есть, — это день, когда мой отец подписал бумаги, разрешающие нам путешествовать.
Прошло несколько недель. Кипящее возбуждение мое и моего брата начало бурлить. Это будет наша первая зарубежная поездка; наша первая поездка куда-либо. Мы были в гостях у родственников в Лондоне, говорила мама; мы планировали быть там в течение двух месяцев. Естественно, мы будем скучать по семье — по папе, — но два месяца без школы? Небеса. Мы познакомимся с новой семьей! Мы бы увидели Лондон!
Наконец настал день. Стоя на пристани с сумками, мы попрощались с тетей Линни, дядей Банджи, моими двоюродными братьями, бабушкой и отцом, которые пришли нас проводить. Однако я мог сосредоточиться только на своих новых белых туфлях.
Это были причудливые нарядные туфли, туфли для особого случая, и они были слишком тесны. Они болезненно сдавливали и зажимали мои пальцы ног и скрипели, когда я шла.
«Перестань ерзать и попрощайся с теткой как следует», — сказала мама.
«Но у меня болит обувь.»
«Просто сделай это, Ливи.»
Мы поднялись на борт корабля, и пока он медленно удалялся от пристани, я обернулся и увидел, что мой отец машет нам рукой. Он выглядел таким грустным. Я сосредоточился на своих туфлях, на боли в ногах — детский способ заглушить печаль в ее сердце. Я посмотрел на маму; она начала плакать. Я подумал: «Не плачь, мама, мы скоро вернемся и снова всех увидим».
Но мама держала свой настоящий план в тайне ото всех. До сих пор я не знаю, где она нашла в себе силы довести дело до конца. Мы собирались навестить родственников в Англии, говорила она, но на самом деле мы никогда не вернемся.
Под аспидно-серым небом
Я люблю английское телевидение.
Мое представление об идеальном вечере — это сидеть, свернувшись калачиком, на диване в окружении дочери; мои собаки; и, в зависимости от недели, которую мы провели, мой муж — смотрит британское телевидение: детективные драмы, ироничные комедии, исторические пьесы с оттенком мрачности. Мне нравится их спокойная уверенность: они умеют не торопиться. Я думаю, что старые лучше. А какие замечательные актеры! Некоторых — например, Дэвида Уорнера и Анджелу Лэнсбери — я знаю, а некоторыми — такими как Джеймс Несбитт и Хелен Миррен — восхищаюсь. Другие я знаю и, возможно, не восхищаюсь. Но я мог часами сидеть и просто впитывать их все.
Еще у меня, по крайней мере, мне говорили, очень английское чувство юмора: самоуничижительное, склонное к иронии. Я падаю в обморок от невозмутимых линий. Дайте мне вечно разочарованного Блэкэддера Роуэна Аткинсона или Эдину и Пэтси, борющихся с багажом на конвейерной ленте аэропорта в Ab Fab. Я смеюсь в голос, когда жизнь идет не так, как Джуди Денч в A Fine Romance, , и слезы катятся по моим щекам каждый раз, когда Ричард Уилсон дает одну из своих скупых реакций на современный мир.
Я упоминаю о своей английской восприимчивости и чувстве юмора, потому что пятьдесят восемь лет назад, когда моя мама, мой брат и я сошли с корабля под аспидно-серым небом, я был аргентинцем. Моим первым языком был испанский. Я вырос среди солнца, жары и теплых ветров, дующих к югу от экватора. Здесь все было холодно и сыро.
Мы прибыли почти без гроша в кармане и не зная ни души (господи, это читается как Прах Анжелы ). Наши первые несколько месяцев были несчастны. Это было время крошечных комнат и запертых дверей, бесконечных поездок на метро и постоянных переездов. Мы встретили череду ужасных квартирных хозяйок с бледными лицами, которые, казалось, сошли со страниц какой-то мрачной сказки. Подобно ведьмам, они смотрели на меня и моего брата, их бледные недоверчивые глаза предупреждали, что нам здесь не рады.
Перед тем, как мы уехали из Аргентины, моя мама договорилась, что мы поживем у ее дальней родственницы, которая оказалась ужасной; она ненавидела нас и не могла дождаться, чтобы увидеть нас сзади.
Мы пробыли там достаточно долго, чтобы мама познакомилась с другой несчастной женщиной, сдавшей в аренду две маленькие комнаты в доме, которым она владела. Мама нашла работу в аргентинском консульстве; она обладала юридическими и секретарскими навыками и свободно говорила на двух языках. Но чтобы сводить концы с концами, ей еще и приходилось по вечерам работать официанткой.
Насколько я помню, в Лондоне конца 50-х и начала 60-х не было ничего качающегося. Спустя тринадцать лет после войны некоторые части города все еще представляли собой мешанину из руин и сгоревших зданий. Я помню, как «Тряпичники» рыскали по улицам в поисках выброшенной одежды, металлолома и резины для перепродажи. Всего четыре года назад отменили нормирование продуктов питания, и еда у нас была безвкусной, простой и бесцветной — послевоенная кухня, которой Великобритания прославилась. Город и его жители были истощены, а с деньгами было туго.
Работа в консульстве Аргентины имела преимущества. Мама смогла получить замечательные куски аргентинской говядины: vacio, bife de chorizo, и bife de costilla; 90 159 различных видов стейков, включая Ти-Боун или портерхаус, практически 90 158 неслыханных 90 159 в Англии.
Это были лучшие нарезки, и они были восхитительны — или были бы такими, если бы мой брат и я когда-либо имели возможность попробовать их. Наша квартирная хозяйка, которая должна была присматривать за нами, пока мама была на работе, оставила их себе. Она просто запирала нас с Дрю в комнате на весь день. В полдень она приносила нам тосты с фасолью и снова уходила, запирая за собой дверь.
Ее договоренность с моей матерью была простой: хозяйка брала большую часть маминой недельной зарплаты в качестве платы за дом. Со временем дом станет нашим. Действительно, в конце концов она съехала, и у нас появился дом. Затем, спустя несколько недель, однажды поздно ночью раздался громкий стук во входную дверь. Это была женщина. Она пришла с «авторитетами». Объявив, что дом принадлежит ей, а мы скваттеры, она нас выгнала.
Мама была такой невинной, такой наивной. Она отдавала свою недельную зарплату. Никаких бумаг она не подписывала. Ей не дали ни контракта, ни титула. Ее обманули, и мы оказались на улице.
Мои воспоминания о том, что последовало за этим, представляют собой серию выцветших снимков, образы трудных времен: Начальная школа Пендж, мисс Бьюкенен шлепает линейкой по задней части моих коленей: «Не думай, что красивое лицо поможет тебе в жизни, Оливия. .» Пощечина!
«Да, мисс Бьюкенен».
«Потому что это ничего тебе не даст.» Пощечина!
Эрлс Корт, центр Лондона. Затем Уоппинг, на северном берегу Темзы, район доков сильно пострадал во время Блица. Уоппинг был похож на многие другие портовые районы, неряшливые и забытые.
Еще одна школа. Девушка по имени Либби, угрожавшая порезать мне лицо ножом. Больше движения. Моей маме приходится устраиваться на другую работу, убирая офисы рано утром.
Большую часть этого периода я сбегал в кино. Я знала, что хочу быть актрисой, с четырех лет, хотя серьезно относиться к своей карьере я начала только в восемь лет, когда однажды утром за завтраком я заявила: «Думаю, пора мне начать серьезно относиться к своей карьере».